 |
||||
|
|
Ведущий — Алексей Воскобойников:
Этот артист уникален не только своим талантом – для «Амурской осени» он уникален ещё и тем, что имеет все шансы стать обладателем «Золотого журавля» и как артист кино, и как артист театра. У нас в гостях фантастический человек – народный артист России Виктор Сухоруков.
– Виктор Иванович, здравствуйте!
– Здравствуйте!
– Наконец-то вы до нас добрались!
– Ой, добрался, здравствуйте, друзья! Я только не знаю, как называются жители Благовещенска.
– Благовещенцы.
– Благовещенцы! Какое хорошее светлое название. Я действительно прожил большую, серьёзную, смешную жизнь, странную, а в Благовещенске первый раз в жизни. Первый раз, друзья! Вы меня простите, что я не бритый, это у меня образ, я уже в образе – привёз спектакль «Старший сын» по Вампилову. У нас целое турне по Дальнему Востоку – были уже во Владивостоке, Хабаровске и вот приехали сюда. Что нам Гекуба? Я имею в виду конкурсы, комиссии и прочее, сопутствующее фестивалю, самое главное – публика, самое главное – это вы, благовещенцы.
– Виктор Иванович, задам вопрос, на который вы отвечали тысячу раз, но в рамках фестиваля не задать его нельзя. Берясь за роль Сарафанова в «Старшем сыне», вы понимали, что идёте на громадный риск: ведь неизбежно будут сравнивать с киноролью Евгения Павловича Леонова?
– К сожалению, только с Евгением Леоновым, потому что спектаклей люди-то и не видели. Во-первых, Вампилова давно уже не ставили, во-вторых, это же театральный драматург. Только благодаря фильму Виталия Мельникова, у которого я сыграл Павла Первого.
– И получили «Золотого журавля».
– Да, «Бедный, бедный Павел», и получил приз в Благовещенске на «Амурской осени», и который снял со мной же великолепную картину «Агитбригада “Бей врага”».
– Мы смотрели.
– Не знаю, была ли она здесь на кинофестивале.
– Была.
– Я очень горжусь этой работой. В данном случае сравнений не боюсь, я на этот вопрос даже нагло отвечал: «Да я лучше Леонова». Потому что Леонов был прекрасен там, в своём времени, в решении Мельникова. У меня он совсем другой.
– Ваша первая яркая кинороль случилась довольно поздно – когда вам было под 40 – в комедии Юрия Мамина «Бакенбарды». Что же раньше мешало режиссёрам увидеть в вас интересного артиста?
– Не знаю, презрение, наверное. Игнорировали, может быть, не интересный, может быть, не так жил, не то делал, не так глядел. Я не знаю, сам удивляюсь до сих пор. Мало того, у меня была одна интересная история по этому поводу, я же был на учёте – мы, актёры, все на учёте – был в актёрском отделе на учёте «Ленфильма». Когда началось некое разрушение Советского Союза и многих дел, то и, конечно, актёрский отдел стал реформироваться, культурно говоря. И когда я обнаружил свою фотографию в этом актёрском отделе и показал своей родной сестре Галине, она заплакала и сказала: «Боже мой, что они с тобой сделали? За что? Я бы такого человека, который был на фотографии, никогда бы и в кино не позвала».
– Но крёстным отцом в кино, наверное, всё же, следует считать Алексея Балабанова, у которого вы сыграли целый ряд ролей – «Брат», «Жмурки», «Про уродов и людей». Можно ли сказать, что страна по-настоящему открыла для себя Виктора Сухорукова благодаря Балабанову?
– Конечно! Мало того и здесь была история. Рената Литвинова меня спросила, могу ли я его считать крёстным отцом? Я говорю – конечно. И одна женщина, которая имеет отношение к Мамину, ругалась на меня и говорила, что я неблагодарная скотина, Юра сделал меня человеком, вывел в люди, а я, дескать, не назвал его крёстным отцом, как обозвал Балабанова. Она не понимала, что любовь, признание, поклонение, уважение – это совсем разные вещи. Говоря о Балабанове, конечно, мы с ним встретились именно благодаря «Бакенбардам».
– Балабанов принёс вам известность, но была опасность, что он затянет вас в трясину. На какой-то момент начало казаться: что Сухоруков – артист одного амплуа: этакая сволочь, бандюган и отморозок. Но случились более серьёзные роли – в фильмах «Бедный, бедный Павел», «Остров», «Овсянки». Вы считаете это везением – то, что выпал шанс доказать, что вы глубокий, разноплановый актёр?
– Тридцать лет назад я бы употребил слова и «везение», и «удача», и «случай». Сегодня, тридцать лет спустя, образно, я называю всё судьбой.
– Всё закономерно.
– В этой жизни нет никаких случайностей, не бывает этих случайностей. Если бы это были случайности, мы бы их искали, ловили, фиксировали, это всё судьба и непредсказуемо.
– Кого сложнее играть – «уродов» или «людей»?
– А вы думаете, уроды – не люди?
– А не знаю.
– Вот и всё. Все – люди, только одни здоровые, а другие больные.
– Кого сложнее сыграть – отрицательного персонажа или положительного?
– Опять же, они что, не люди? Просто один – плохой человек, совершает плохие поступки, а другой – хороший человек, совершает хорошие поступки, но они всё равно люди. Интереснее играть, где есть сюжет, где есть биография, где есть интрига.
– Перефразирую балабановский вопрос «В чём сила?»: в чём сила перевоплощения – когда зритель с первой минуты забывает, что перед ним артист и безусловно верит его герою?
– Сухоруков отвечает: в труде. Как бы вы мне тысячу раз не говорили, что я талантлив, – это абстрактные понятия, некое признание. У нас есть огромное количество интереснейших людей, но их до сих пор не разглядели, не поняли, не захотели сказать: «Она! Он», не зааплодировали вслед этим талантливым людям, а они талантливы, значит, чего-то не хватает. На мой взгляд, по моей биографии, как только я начал трудиться, разглядели и меня самого.
– Вы кого только не сыграли. Казалось бы, от Сухорукова уже можно ждать чего угодно.
– Ждите, будет!
– Но когда я увидел вас в фильме «Кошечка» в роли годовалого младенца Серёжи – я понял, что Сухоруков ещё и не начинал открываться для нас.
– Вы правы.
– Скажите честно, есть роль, которая вам неподвластна?
– Всё подвластно. Младенец – это, конечно, опять-таки арт-хаус.
– Но это такая вера в своего героя, в то, чем он живёт.
– Вот вы сейчас назвали само то слово, которое мной движет, – вера. По вере будешь крокодилом. Вот и всё.
– Где вам интереснее: в кино или в театре?
– Там, где меня любят, там, где я нужен, там, где я интересен.
– Это правда, что вы отказались от голливудской роли в «Бондиане», потому что играли в спектакле Олега Меньшикова в «Игроках»?
– Репетировал и одновременно выпускал два фильма. Я отказался не потому, что играл у Олега Меньшикова. Дело в том, что сроки, которые мне предложили, не совпадали с моими обязательствами на родине.
– Наверняка нашлись бы люди, которые бы отказались от всего, поехали, потому что это Голливуд.
– Я считаю, что это предательство, это неправильно. Я не прогадал, поверьте мне.
– Вы сыграли кучу вождей – и Ленина, и Хрущёва, и Берию, и Павла I. Предложений пойти в реальную политику не поступало? Или вам это не интересно?
– Предлагали.
– Интересно вам это?
– Нет.
– Почему?
– Глупо. Я понимаю, что это не моя игра. Это тоже игра, но только это не моя игра.
– Я вам желаю победы на фестивале, чтобы получили ещё одного «журавля».
– Не надо мне победы, публику мне надо, публику! Что победа? Публику!
– В этом он весь. Спасибо огромное, Виктор Иванович, что согласились с нами побеседовать.
– Спасибо, прости, что я тебя перебивал.
– Да бога ради, я вас умоляю.
У нас в гостях был народный артист России Виктор Сухоруков.
Источник новости: http://www.amur.info/simple/2013/09/18/3253.html