Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер! Сегодня мой собеседник – Константин КИНЧЕВ, музыкант, лидер группы «Алиса».
— Здравствуйте, Константин!
— Здравствуйте.
— Как вас называть, по имени-отчеству или по имени?
— Как вам удобнее.
— Мне удобнее по имени – так ближе. Я готовился к интервью, просмотрел внимательно то, что можно было найти в дебрях Интернета. Много чего есть там. И мне показалось, что вы человек протестный. С детства протестный. Трудно быть протестным?
— Я себя таким не считаю.
— Никогда не считали протестным?
— Нет.
— Ну не знаю, вот пишут, что в комсомол вы вступили в пику родителям, если это правда. Вероятно, был какой-то внутренний протест мальчишки?
— В комсомол вступил и также из него первым и вышел в школе.
— Не из чувства протеста?
— Меня просто исключили.
— А за что исключили?
— Не знаю. Видимо, за моё поведение.
— То есть, строителем коммунизма вас трудно было назвать в то время?
— Весьма.
— Трудно быть русским сегодня, как вы думаете? Вот моя фамилия Ярошенко.
— Это Ярошенко задаёт вопрос Кинчеву?
— Да.
— Мне русским быть почётно.
— Что такое быть русским, на ваш взгляд? Об этом много сегодня говорят.
— Не знаю, каждый вкладывает в это своё.
— Но ваше?
— А моё – это локальное понимание того, что Господь сподобил родиться здесь и это великое счастье для меня. Любовь к своей земле.
— Сегодня многие считают, что в России жить трудно, свалить хотят.
— Кто хочет сваливать, пусть сваливает. Дороги-то все открыты.
— Чем вам тут комфортно жить, именно на этой земле, в России?
— Я не говорил, что мне комфортно жить.
— Счастье, вы сказали, родиться здесь.
— Да.
— В чём это счастье выражается?
— Быть причастным к великой истории страны.
— Вы интересуетесь сегодня тем, как живёт наша страна, интересуетесь социальной жизнью, политической?
— Я наблюдаю, да.
— Только наблюдаете, не участвуете?
— Я вообще асоциальный элемент. На государство не трудился никогда, только на себя.
— Налоги-то платите и спите спокойно?
— Те, которые приходят, те и плачу, конечно.
— Если наблюдаете, то как художник, человек с глубоким миром?
— Так слушайте песни! Я, по сути, ретранслятор. То, что чувствую, то и отражаю.
— То есть, всё в ваших песнях, да?
— Конечно.
— Вы много гастролируете? Сколько в году времени приходится на гастроли?
— Мы всё время в дороге.
— Но бывают перерывы?
— Да, бывают.
— Какова жизнь за окном в России? Вы же смотрите на эту жизнь из иллюминатора самолёта, из окна автомобиля, общаетесь с людьми?
— Жизнь на выживание больше похожа.
— И ничего не меняется на ваш взгляд?
— Нет. Горстка людей гребёт под себя, все остальные выживают.
— Телевизор включишь, говорят 24 часа в сутки, что Газпром – национальное достояние.
— Национальное достояние десятка, может быть, сотни человек. Поэтому к национальному достоянию это не имеет никакого отношения.
— Амурская земля для вас чем-то особая?
— Нет. С амурской землёй меня ничего не связывает.
— Но здесь оборвалась жизнь близкого для вас человека.
— И поэтому у меня ничего не связано с этой землёй.
— Она ничем для вас не отличается?
— Я, допустим, к Владивостоку прикипел. Владик – один из любимых городов. Благовещенск – нет. Мы всего здесь третий раз за 30 лет.
Я хотел бы что-нибудь хорошее сказать о Благовещенске, но ничего не чувствую.
— Да я не тяну из вас это хорошее, мне просто интересно ваше мнение. Константин, мне вот непонятна природа рождения стиха, природа рождения рифмы.
— Для меня тоже.
— Это как?
— Это вот так, да.
— Изнутри прёт, только успевай записывать?
— Я недаром сказал, что я ретранслятор. Я транслирую то, что мне даётся. Я с благодарностью это принимаю.
— Абсолютно всё, без всяких фильтров?
— Нет, обязательно с дальнейшей обработкой. В процессе того, как песня пишется, не очень понимаешь, о чём она вообще. Потом же, когда прорабатываешь текст, который у тебя получился, уже понимаешь. И там ещё кропотливая работа происходит по огранке того, что появилось.
— Вас задевает, раздражает порой некое панибратство публики, когда говорят: «О, Кинчев, привет! Давай сфотографируемся»? Люди же разные.
— Сказать, что не раздражает, наверное, покривить душой. Но это зависит от настроения. Иногда раздражает, иногда – нет. Когда раздражает, пытаюсь смиряться. Потому что я добровольно стал на это поприще и прекрасно понимаю, что человек публичный. Если люди хотят сфотографироваться, как правило, не отказываю. Единственное – у меня глаза болят, поэтому прошу без вспышек или в очках.
— Чего хочется от жизни ещё?
— Я жизнь люблю, поэтому хочется жить.
— Просто жить?
— Да.
— Как Ахматова говорила, смотреть на небо и молиться Богу?
— Ну так это такая простая работа под названием «жить». Чем я в принципе и занимаюсь.
— Что больше всего радует и печалит в этой жизни?
— В этой жизни на земле?
— Да, другой-то мы не знаем.
— Ничего не радует, кроме рождения внуков, здоровья детей, благополучия в семье. Радует только благополучие в семье.
— То есть, всё земное и людское?
— И локальное очень. Потому что это моё.
— А вы локальны?
— Конечно. Я приоритет уже давно построил. Поэтому семья для меня в этой шкале ценности занимает второе место.
— После Бога?
— Да.
— Счастлив, когда домой вечером идёшь и в окошке свет горит?
— Вы знаете, я так могу возвращаться домой только с гастролей. Конечно, это всегда приятно. А так я домосед, я сижу дома в основном. Когда я не на гастролях, просто тупо лежу на диване и смотрю телевизор или занимаюсь музыкой.
— И вам комфортно?
— Да.
— Это были «Простые вопросы» для музыканта Константина Кинчева. Мы говорили о душе, жизни и о том, как комфортно находиться дома.
Всем добра, здоровья. Берегите себя и – до свидания!
Источник новости: http://www.amur.info/simple/2012/06/14/2631.html