Ведущая — Эльвира Оверченко:
Говорят, под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается. Мой сегодняшний гость аккурат под Новый год, 29 декабря, вышел на свободу из следственного изолятора, где пробыл в общей сложности три месяца.
Журналист, голодающий велосипедист Владислав НИКИТЕНКО сегодня в «Простых вопросах».
— Сбылась мечта под Новый год?
— Я знал, что меня выпустят, поэтому ни о какой мечте речи не шло.
— В СИЗО тебя поместили после очередного велопутешествия по Китаю. Что противозаконного ты натворил?
— Написали, что я нарушил меру пресечения в виде подписки о невыезде и в связи с этим меня необходимо было «закрыть». Хотя на самом деле подписки о невыезде я не давал, от следствия не скрывался и, когда уезжал, написал, какого числа буду в генконсульстве России в Шеньяне, когда и в каком населенном пункте пересеку границу, когда буду в прокуратуре Приморского края. Я по всем этим маршрутам проехал, меня нигде никто не искал, Приехал в Благовещенск, пошел в прокуратуру, но опять никому я был не нужен. Потом через два дня меня вызвали и задержали.
— Суд сейчас рассматривает твое дело. Какая статья и за что?
— Он еще не рассматривает, мне еще не предъявлено обвинительное заключение. Статья у меня 298-я часть первая «Клевета в отношении судьи».
| «Сегодня я отошел от журналистики разоблачения. Она перестала мне быть интересной. Я хочу зависеть только от законов» |  |
||
— В твоей жизни много лет, после того, как ты распрощался с работой в авиации, идет какая-то борьба в любых видах. Ты, на мой взгляд, все это время борешься с кем-то и против чего-то. Отказывался от российского гражданства, просил президента. У тебя не забирали российский паспорт. Ты боролся против этого, голодал. Ты голодал против несправедливых решений судов, протестовал против своих работодателей, которые что-то неправильно делали. В конце концов, протестовал против своего собственного организма, голодал много дней и в это время путешествовал на велосипеде. Что тебе не дает спокойно жить? Такое хобби — бороться против всего? Что случилось последние годы?
— Ничего такого не случилось. Просто в свое время великий гуманист Вольтер сказал, что свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов. У меня простое желание: я хочу зависеть только от законов. К сожалению, когда я занимался газетой «Амурский летописец», влез в эту систему, узнал ее изнутри, стало просто жутко от российской действительности. Не очень приятно было. Сейчас я этим делом не занимаюсь. Я отошел от журналистики разоблачения. Она перестала мне быть интересной по той причине, что толку от этого особого нет.
— Зачем тебе эта постоянная борьба со всеми?
— Она мне не нужна. Я хочу просто зависеть от законов.
— Ты хочешь добиться того, чтобы российские законы начали работать так, как положено?
— Да. Конституция, ГПК, УПК и так далее и тому подобное.
— Когда тебя заключили в СИЗО, ты испугался?
— Да. Ужас.
— До этого бравировал «меня посадят», было в этом какое-то неверие, но когда это произошло, ты испугался. Это ты сейчас говоришь, что приобрел какой-то бесценный жизненный опыт, журналистские материалы. Но все-таки?
— Как говорят старые зэки, тяжело первый день, первую неделю, первый месяц и первый год. Особо старые говорят, что и первые десять лет. Вот это я реально прочувствовал. То есть первый день было очень тяжело. Первую неделю тебе хочется на свободу. Первый месяц тебе тоже хочется на свободу, а потом привыкаешь. Когда меня выпускали 29 числа, мне было в принципе без разницы, потому что я тогда договорился, что меня переведут в одиночную камеру. В одиночной камере я посидел с удовольствием еще месяц.
— Сколько соседей у тебя было?
— По-разному. Сначала я сидел в так называемых тройниках, где по три, максимум четыре человека. Потом, когда этапировали в Хабаровск, на так называемых 11 шконок было 18-20 человек.
— Там другие законы? Людям, которые находятся по эту сторону мира, этого не понять?
— Да. Но мне там было несколько проще. Я там был как наблюдатель. Буквально через два-три дня я начал смотреть со стороны, наблюдал. Я начал писать «Записки из мертвого дома. Полтораста лет спустя».
| «В СИЗО я был наблюдателем, даже начал писать “Записки из мертвого дома. Полтораста лет спустя”» | |
||
— Ты там вел дневник?
— Естественно. Я там и роман начал. Там с ума можно сойти, если не заниматься самообразованием, книжки не читать и так далее. Блатной мир, как они сами говорят, жесток. Тем не менее он интересен. Мне он приглянулся тем, что там очень много похожего на китайский менталитет. Китайцев слишком много, они в скучном состоянии, поэтому конфликты там разбираются горлом, и в тюрьме кулак не канает.
— Били?
— Нет. Это запрещено. За это спрос.
— Некоторые тебя считают странным, городским сумасшедшим. Даже следователь усомнился в том, что ты нормальный, и отправили тебя на психиатрическую экспертизу в Хабаровск.
— Да.
— И вердикт, честно говоря, удивительный: ты страдаешь обостренным чувством справедливости.
— Да нет, я не страдаю.
— На самом деле все нормально?
— Ты ничего не знаешь, что будет там. Ты много ужасов начитался про то, как у нас сажали в психушки и там закалывали. Нет, слава богу, не закалывали. Врачей я тоже там «достал». И выгнали меня тоже за плохое поведение. То есть я провел меньше времени, чем обычно проводяn — 16 дней вместо 28-ми. Врачи сказали, что успокоится. У тебя обостренное чувство справедливости.
— Это диагноз?
— Это не диагноз, а постановление экспертизы. Я его еще не читал и не знаю, что там написано.
— Журналистское сообщество, не наше местное, а в целом российское, откликнулось каким-то образом?
— Да. Я «выгнал» из тюрьмы на волю свое обращение к журналистам России. Оно было опубликовано на Liveojurnal. И интернет-сообщество откликнулось.
— Ты сейчас переписываешься?
— Да. Мне понравилось.
— Кто заинтересовался твоей историей?
— В первый день, как я вышел на свободу, мне позвонили из Центра экстремальной журналистики Союза журналистов России и сообщили, что они оплатят мне адвоката. Буквально через несколько часов мне позвонили из Санкт-Петербургской организации против карательной психиатрии и сказали, что если у меня будет не тот диагноз, который необходим, то они оплатят прохождение новой психиатрической экспертизы под международным наблюдением. Я стал более спокойным после того, как прочитал закон. Кроме того, я приобрел там замечательный опыт. Я поразился, что человек, который умеет писать жалобы, там находится в авторитете.
— Ты там еще и жалобы всем писал?
— Почему меня и выгнали за плохое поведение, потому что всех там «достал». На самом деле в Федеральной службе исполнения наказания я был не нужен. Потому что как только я заезжал в какую-то «хату», то оттуда начинала поступать куча жалоб.
| «Мне однозначно не хочется спокойной жизни. Хочу в этом году пересечь Китай и Иран» | |
||
— Чем ты сейчас занимаешься, где работаешь?
— Сейчас мне сложно чем-то заниматься.
— В журналистике ты не работаешь?
— Я собираюсь вернуться в «Амурскую правду». И ряд российских газет заказали мне цикл статей о тюрьмах, потому что журналисты все-таки в тюрьмах не были.
— А спокойная жизнь?
— Этого мне однозначно не хочется.
— Никаких судов?
— Никаких судов ужасно хочется.
— Как нормальные люди живут, не хочется? Ты не устал от этого всего?
— Я хочу в этом году пересечь Китай для Книги рекордов Гиннесса.
— Опять велопутешествие?
— Да. И в этом же году я хочу в Рамазан пересечь Иран, естественно, голодным. Это мои мечты. Мне интересно путешествовать, а не заниматься судебными тяжбами.
— Тем не менее они тебе еще предстоят. Что у тебя сейчас с делом?
— Самое главное, мне надо перевести дело за пределы нашего субъекта Федерации, потому что там я полностью уверен в выигрыше.
— Спасибо за то, что пришел, рассказал о своих историях.
Сегодня мой гость — журналист, голодающий велосипедист, человек, которого многие знают в Благовещенске, Вячеслав Никитенко.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2008/01/15/941.html