 |
||||
|
||||
Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер! Завтра Россия отмечает День Героев Отечества. В Приамурье тоже есть свои герои. Один из них – амурский милиционер Артур Волошин – совершил свой подвиг в Чеченской Республике в 1995 году. Смертельно раненный Артур до последней минуты своей жизни прикрывал своих товарищей, вызывая огонь на себя.
Сегодняшний гость нашей программы – Людмила ВОЛОШИНА, мама героя.
— Здравствуйте, Людмила Дмитриевна!
— Здравствуйте.
— Россия помнит своих героев?
— Не всегда. Я считаю, что забыты герои. Очень редко где можно встретить и слышать о них что-нибудь.
— Пятнадцать лет вы – мама героя?
— Да, пятнадцать лет я мама героя. Только единственное я знаю, что мама героя, что ко мне приезжают из нашей родной милиции, которая никогда нас не забывает, постоянно приезжает. Тамбовская милиция постоянно. Наша милиция, УВД, начиная от генерала Юрия Дмитриевича и заканчивая всеми остальными. Очень признательны нам. Приезжают и на дни рождения, и на праздники, и по телефону нас поздравляют.
— То есть мужики по-людски…
— Да. Этого отнять нельзя. Только это отношение, их теплота души приводит к тому, что мы живём и чувствуем, что не забыты, что помнят подвиг нашего сына.
— А вот институт власти, государство, вас вспоминает? Открытка от президента приходила хоть раз? Кто-нибудь вас хоть как-то вспоминает?
— За пятнадцать лет такого никогда не было. Никто нас не поздравлял, кроме УВД и тех, о ком я сказала. А власть, наверное, забыла, что есть в нашей Амурской области герои.
— То есть ни из амурского правительства, ни из Кремля никакой открытки вы никогда не получали?
— Нет, я никогда не получала таких открыток.
— И никакого звонка?
— Нет, никогда.
— Пятнадцать лет вы прожили без Артура. Пятнадцать лет вы – мама героя, который, к сожалению, звание получил посмертно. Кто чаще всего тревожит вашу калитку стуком? Кто приходит в гости?
— Товарищи, которые непосредственно были с ним в Чечне. Это ребята, которые стали моими сыновьями. Я не вижу их чужими и не могу отделить их от своего сердца. Потому что это ребята, которые приходят действительно как сыновья. И что характерно, они называют меня просто матерью. А назвать матерью – это великое счастье. И не каждая мать может этим быть довольна. Я лично этим довольна.
— И вы этих мальчишек впустили в своё сердце?
— Я их встречаю, конечно. Они приезжают в любое время дня и ночи. У меня дверь всегда открыта. Я их всех люблю, и, конечно, они ко мне всегда приезжают с удовольствием. Даже бывают те ребята, которые уже не знают Артура, но понаслышке от этих товарищей узнают о нём. Приезжают к нам, и я им очень рада. Я думаю, что моё счастье в этом.
— Это очень дорогого стоит.
Людмила Дмитриевна, как живётся вам сегодня в Лозовом?
— Живётся, конечно, нам тяжеловато, потому что время такое тяжёлое, годы у нас преклонные. А живём мы в квартире, которая не благоустроенная, без всяких коммунальных удобств. Вода привозная, дрова и всё остальное.
— Деревня-матушка.
— Да, деревня.
— В деревне жить трудно.
— Да, очень тяжело.
— Как-то обращались к кому-то?
— Вы знаете, мы очень хотели переехать в Благовещенск. Очень хотелось переехать. Попросила хотя бы однокомнатную квартиру. Мы очень часто болеем, нужна медицинская помощь. У нас такую помощь сразу оказать никто не может.
— В городе легче жить. Хоть немножко, но легче.
— Да. Вы знаете, обращалась к эшелонам власти, к губернатору, к одному, другому. Но никаких ответов. Нет, не положено нам по уставу какую-никакую квартиру. Потом написала Жириновскому.
— Почему написали Жириновскому?
— Потому что ответа ниоткуда не получила.
— От отчаяния написали?
— Да. Я просто написала. Думала, хоть кто-то может мне ответить и помочь в моих бедствиях. И оказывается, Жириновский написал. И моё письмо переслали соответственно в высшие эшелоны власти Амурской области. Буквально через два дня приехали ко мне из соцзащиты, стали спрашивали, что и как. Я всё объяснила. Мне они сказали, что возьмут на карандаш.
Через некоторое время нам выделили квартиру. Опять приехали, сказали о квартире в специальном доме под названием «Ветеран». Это дом для людей, которые нуждаются в лечении, в уходе за собой. Я не рискнула пойти в этот дом.
— Прочему?
— Потому что это всё закрыто. Ко мне уже не смогут прийти те, кто приходит в любое время. Там так поставлено расписание, что всё известно: кто пришёл, во сколько пришёл.
— Проходная, вахта, то есть казённый дом?
— Да. Тот, кто ко мне идёт, обязательно должен оповестить, на сколько и когда он должен ко мне прийти. Мы этого не можем перенести. У нас всегда дверь открыта, и сердце наше распахнуто.
— То есть полноценной хозяйкой вы себя там не чувствуете?
— Да, я там не могу быть. Поэтому от этой квартиры мы отказались. Больше ничего не предлагали.
— Именем вашего сына назвали переулок. Хорошо. Наверное, это правильно. Нашли деньги на это. А вот маме сына дать однокомнатную квартирку, чтобы дожить свой век в тепле, с горячей водой, с тёплым туалетом, в этой стране денег нет. Почему так?
— Я не знаю, почему. Такой указ был, что родителям не положено. Нет такой статьи. Вот такой мне был ответ, куда я ни обращалась. Нет аткой статьи. Как только будет, так мы и сделаем.
— То есть родить, воспитать ребёнка, отправить его в пламя войны, можно. А больше…
— Да. А больше ничего. Поэтому сейчас я даже не могу сказать, куда могу обратиться. По уставу не положено.
— Война в Чечне для меня одна из самых непонятных войн. Это была гражданская война. Как не крутись, в одной стране мы воевали. Наверное, чеченские матери сегодня тоже плачут.
— Конечно.
— Вы смогли бы обнять чеченскую мать, которая тоже потеряла сына в 1995 году?
— Безусловно! Вы что?! Конечно! Только эта мать может понять меня, а я могу понять её. Другого быть не может, никогда. Только так. И не только чеченскую мать могу обнять, но и афганскую. Я не понимаю, как можно от них отчуждаться. Это люди, которые с такой же болью живут, как и я, с болью, которую принесла нам война.
— Пятнадцать лет без Артура. Пятнадцать лет, как его официально назвали героем в этой стране. Что ещё в душе осталось, кроме слёз и боли? Может быть, пришло какое-то понимание?
— У меня прежде всего гордость за сына. Я горжусь нашими ребятами. Теми, кто был в Чечне. Я горжусь ими всеми. Не потому что мой сын герой. Они все герои. Те, кто побывал в том аду, все герои. И мне кажется, что нет отличия между героем и простым солдатом. Они все герои. И я их понимаю только так.
— Какой парень был Артур?
— Добрый, отзывчивый. Очень любил товарищей, любил жизнь. Всегда был передовым. Он в классе был лидером. Его всегда уважали. Кроме хорошего я о нём ничего не слышала.
— Зная характер своего сына, вы поняли, почему он совершил подвиг? Почему он поступил именно так, а не иначе?
— Да. Он не мог поступить иначе только потому, что их отряд ОМОН попал в засаду. Будучи смертельно раненым, Артур почувствовал, что другого выхода нет. Или они остаются и гибнут все, или он должен решить только так. И он поступил так. У него не было золотой середины. У него было так: или да, или нет. Он поступил так, как решил. Я другого ответа в его поступке не нахожу.
— По-другому он не мог поступить?
— Да. В этом я стопроцентно уверена. И знаю своего сына.
— Снится?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда.
— Не потревожил ни разу?
— Нет, никогда.
— Чего ещё хочется вам от жизни?
— Я не знаю. Я уже ничего не хочу. Достаточно того внимания, которое мы получаем. Этого достаточно. Для матери, особенно для родителей погибших, внимание, доброта, сердечное отношение – это высшая награда. Другой нам не надо.
— Спасибо. Вы правда настоящая мама. Живите долго-долго.
— Спасибо.
— Герой России Артур Волошин будет жить долгую жизнь. По крайней мере до той поры, пока будут помнить дети, внуки, правнуки тех, кто остался жить благодаря его подвигу.
Я желаю вам всего самого доброго. Живите долго и берегите себя. До свидания!
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2010/12/08/1855.html