Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер! На прошлой неделе гостем нашей студии была председатель Амурского комитета солдатских матерей Зара Сливко. Зара Васильевна поведала нам горькую историю о том, что матерей, сыновья которых погибли в нашей армии, выселяют на улицу. Им нечем платить за тесную комнатуху в благовещенском Доме офицеров. Сегодня свои простые вопросы я задам начальнику Благовещенского гарнизонного Дома офицеров Александру РУДНИКУ.
— Здравствуйте, Александр Михайлович!
— Добрый вечер.
— Скажите, пожалуйста, почему возник вопрос о принудительном выселении комитета солдатских матерей на улицу?
— В начале нашего разговора я хотел бы поблагодарить коллектив «Альфа-канала» за то, что он предоставил возможность и счёл возможным выслушать вторую сторону этой так называемой медали.
— Мы всегда стараемся так делать.
— Данный вопрос возник в чисто правовой форме. Комитет солдатских матерей является общественной организацией, которая тоже должна руководствоваться правовыми актами Российской Федерации. Зная, какой вопрос будет подниматься, я с собой захватил два предписания, которые получил. Я вообще немного расскажу о Доме офицеров. Дом офицеров является структурным подразделением Министерства обороны России. Балансосодержателем является благовещенская КЭЧ. Соответственно, я являюсь управляющим данного Дома офицеров по развитию школьно-курсовой сети, организации досуга и так далее. И вот я захватил с собой две бумаги — предостережение военного прокурора о неправомерности моих действий. Получается, что это скрытая аренда Дома офицеров.
— Сколько лет комитет солдатских матерей занимает эту комнату?
— Я десятый год. При мне десять лет такой вопрос не поднимался.
— Они десять лет занимают при вас?
— При мне десять лет и до меня занимали.
— Почему десять лет они занимали эту комнату, и никто не поднимал вопрос об этом раньше?
— Данный вопрос возник после проверки военной прокуратурой арендуемых помещений в Доме офицеров. То есть выясняли, чем занимается Дом офицеров. Когда я предоставил военной прокуратуре список тех организаций, которые арендуют помещения в Доме офицеров, после этого возник вопрос.
— Десять лет прокуратура не проводила проверки, и комитет солдатских матерей никто не замечал? Они как птички в окно взлетели…
— Может быть, просто не обращали внимания, но сейчас возник вопрос. Мы же стремимся к правовому государству. Видимо, поэтому.
— И социальной направленности всё меньше и меньше становится в нашей жизни.
— Тут я затрудняюсь сказать и боюсь этого слова.
— Договорных отношений никаких нет, между вами, КЭЧ и комитетом солдатских матерей?
— Абсолютно никаких. В начале своей деятельности, когда я только принял Дом офицеров, я получал — и не отказываюсь от этого, это действительно так — устные распоряжения от заместителя командующего войсками округа о том, чтобы комитет солдатских матерей располагался на территории Дома офицеров. Но это были только устные распоряжения, письменных распоряжений мне никто не давал.
— Все было на слове офицера?
— Можно сказать, так.
— Сегодня слово офицера уже, наверное…
— Слово офицера давали старшие начальники, но не я.
— Сегодня пришли другие начальники?
— Сегодня пришли другие начальники.
— Зара Васильевна Сливко уверяет, что она готова заключить договор об арендной плате за это помещение. Но говорит, что почему-то с ней даже не хотят и в этом ключе разговаривать. Это правда?
— Как такового разговора на эту тему между нами и не было. Пускай она ко мне обратится, я расскажу ей, какие необходимо подготовить правовые документы. И через благовещенскую КЭЧ она вполне может заключить договор аренды. Даже не с КЭЧ, при министерстве обороны создан комитет имущественных отношений. Благовещенская КЭЧ заключает договор аренды, но на утверждение отсылается документ в министерство.
— Сколько стоит аренда вашей тесной комнатёнки в вашем Доме офицеров в месяц?
— Я не могу сказать даже примерно, потому что все подсчёты ведёт благовещенская КЭЧ. Я не получаю за аренду ничего.
— Я вижу уведомление на имя Зары Васильевны за вашей подписью: в случае неосвобождения помещения вы оставляете за собой право вскрыть комнату.
— Не мне, а комиссии.
— А, по-моему, только по решению суда могут вскрыть и выселить человека? Я так понимаю, мы же в правовом государстве живём?
— В таком случае, Зара Васильевна не принесла ещё одно уведомление. Я обратился в военную прокуратуру, я вынужден был обратиться в военную прокуратуру о применении уже …
— Силы?
— Не силы, а действий, которые привели бы к освобождению данного помещения.
— Солдатские матери заплатили очень большую аренду в этой жизни, их дети погибли в армии. Может быть, пожизненную ренту за эти 20 квадратных метров они заплатили. Они имеют моральное право занимать эту комнату и заниматься тем, чем они занимаются в нашем обществе?
— А кто же против?! Но я являюсь руководителем данного учреждения и тоже обязан исполнять законодательные акты и те предписания военной прокуратуры, которые мне приходят. Но более того, я хочу сказать о том, что комитет солдатских матерей дублирует ещё и родительские комитеты, которые созданы по указанию министра обороны. В журнале, который я принёс с собой, опубликовано указание министра обороны от 15 декабря 2006 года о создании родительских комитетов при войсковых частях и военных комиссариатах в субъектах Российской Федерации.
— Разве это плохо?
— Да это не плохо, это хорошо, замечательно.
— Пусть родительский комитет, пусть комитет солдатских матерей, пусть две матери посмотрят в котёл, тумбочку, ещё куда-нибудь, как их дети служат! Никто же не против, пусть дублируют.
— Никто не против. Но вопрос в том, чтобы их деятельность была законодательной, в соответствии с правовыми нормами.
— Насколько я знаю Зару Васильевну, насколько её знает общественность, у меня нет оснований ей не верить. Она говорит, что хорошо, я пойду по миру собирать эти деньги, журналисты помогут, (мы ей поможем, мы будем ходить с шапкой, а что делать, раз такое у нас правовое государство), и я спрашиваю, ребята, сколько стоит аренда, сколько мне нужно заплатить и с кем надо заключить договор. Тишина в ответ.
— Я ещё раз повторяю: если это необходимо, пусть Зара Васильевна подойдёт ко мне, я расскажу, к кому обратиться и через кого официально заключить договор аренды.
— Александр Михайлович, вы не первый день живёте на свете, подполковник в запасе. Почему так резко изменилось отношение к благотворительности в нашем обществе, в вашем Доме офицеров и в нашей армии?
— Почему вы сделали такой вывод?
— А вот этот пример, он, как лакмусовая бумажка, говорит о том, что изменилось отношение. Солдатских матерей – на улицу.
— Но я, как руководитель данного учреждения, тоже являюсь ответственным перед выполнением правовых основ нашего законодательства. Если я не выполню предостережение военного прокурора…
— Про вертикаль сегодняшней жизни понимаю не хуже вас. И, может быть, в этом кресле должны сидеть не вы, а начальник КЭЧ, военный прокурор. Это, наверное, тоже понимаю. Но раз уж вы пришли в нашу студию, может быть, порассуждаем.
— Давайте порассуждаем, я не против.
— Ну почему изменилось отношение к благотворительности. Ну проведите ещё одну выставку кошек — и перекроем эти деньги. Я думаю, народ не обидится.
— Опять же, мы нарушим правовую основу: доходы денежных средств, и куда они идут.
— Куда они идут?
— На развитие материально-технической базы. Я тоже провожу отчёт перед финансовыми инспекциями. Меня проверяют, куда расходуются те денежные средства, которые я получаю по внебюджетным средствам.
— Я понимаю, что вы человек военный. В этой структуре вы — винтик и звено. Есть начальство сверху, есть его предписание, которое не принято обсуждать, а принято выполнять. Но чисто в человеческом аспекте вам, Александру Руднику, легко выполнять это предписание, и вы считаете себя морально правым абсолютно, вас ничего не волнует, не беспокоит?
— Мне нелегко выполнять это предписание потому что Зара Васильевна на протяжении 15 лет (пять лет до меня) находилась в Доме офицеров. И после этого, получив такое предписание, и мне самому неудобно. И прежде чем сделать уведомление на Зару Васильевну я тоже сомневался. Но я человек обязательный и обязан выполнить те требования, которые предъявляются ко мне.
— Понятно. По закону совести матери погибших солдат пожизненно расплатились за эту комнатёнку жизнями своих детей. Но если в нашем обществе и этой цены стало мало, то вы, товарищи в погонах и кокардах, назовите сумму вашего прайса. А мы солдатских матерей не бросим и скинемся всем миром на святое это дело. Правда, господа офицеры.
Всего вам самого доброго, берегите себя!
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2010/02/17/1498.html