Росту в нем метр девяносто, в бороде – «соль с перцем», а в глазах – тепло и участие. На его службы съезжаются славяне с разных концов огромного Сиднея. Душу лечить.
Росту в нем метр девяносто, в бороде – «соль с перцем», а в глазах – тепло и участие. На его службы съезжаются славяне с разных концов многомиллионного Сиднея. Душу лечить.
Рыбка в аквариуме
Одноэтажно-умиротворенный район Карлтон австралийского мегаполиса считается местом престижным. Добротные дома, куцые дворики – все цивильно и прилично до безукоризненности. В минувшем мае здесь тусклой бронзой сверкала австралийская осень, по опавшим листьям на гладком тротуаре сорок последним размером ступал худощавый мужчина в священническом одеянии.
– Гляжу на вас и думаю: точно из России приехали, – моя ладонь утонула в его уверенной пятерне.
Батюшка приветливо приглашает пройти в стоящую рядом церковку. Деревянная, с резным иконостасом, чистым до блеска полом, она похожа на шкатулку.
Детство Саши Корженевского смело можно назвать классически советским. Оно прошло в пропахшем яблоками белорусском Слуцке. Красногалстучнодворовое, с зарницами, походами и вечно сбитыми коленками детство.
После школы – учеба в вузе, диплом инженера. Жена-скрипачка, маленькая дочка– все, как у многих. Начал шататься Советский Союз и – вчерашний инженер стал бизнесменом. Дело шло по тамошним меркам неплохо: из Украины привозили сталь, в Минске ее успешно продавали. Такой бизнес был тогда в чести и купался в успехе.
В храм ходят миллионы, Богу служить приходят избранные
Заполнить анкеты на ПМЖ в Австралию предложила жена, полушутя–полусерьезно.
– Тогда у многих было настроение уехать. 1992 год стоял на дворе, неопределенность полная, – признается он.
Подгоняемые любопытством, заполнили бумаги, на удивление легко получили австралийские визы. Решили попробовать счастья за океаном.
Их души метались от сомнения к раздумьям. Перед дорогой они с женой поехали в знаменитый на всю Белоруссию Жировицкий монастырь – к благочестивому старцу Митрофану за благословением. По дороге едва не погибли в автокатастрофе, приехали опустошенные, но с твердым убеждением поступить так, как скажет архимандрит. Тот выслушал их сумбур и на удивление спокойно сказал: «Поезжайте…»
Сидней их встретил, как и полагается встречать тех, кто напросился в гости. Сдержанно. Александр пошел работать подсобным рабочим на стройку: тяжелый, разламывающий труд с одним выходным в неделю.
– Я чувствовал себя, как рыбка в аквариуме: все вижу, а понять и сказать ничего не могу. Язык не знал вообще, – улыбаясь, вспоминает он.
В школе он учил немецкий. В советской школе…
Хотели бросить все и вернуться домой, в Белоруссию. Но было неловко перед людьми, решили пару годков пожить-потерпеть.
Единственной отдушиной на новом континенте для него стала церковь. Вначале душа рвалась в этот храм просто для русского общения с такими же новоприехавшими. Маленький храм стал уголком России с воздухом родного Минска, которого не хватало до спазмов в горле.
– В церкви отдыхало сердце. Постепенно стал приходить к Богу, – говорит он.
В храм ходят миллионы, Богу служить приходят избранные. Вскорости подсобный рабочий со стройки понял, что ему одного воскресенья мало. При первой возможности стал брать отгулы и шел в церковь.
Единственной отдушиной на новом континенте для него стала церковь
Как-то старушка из свечной лавки, завидев Александра, с досадой пожаловалась:
– Дожили, что батюшке во время службы уже кадило подать некому.
Он подумал, что подать кадило он точно сможет. В тот день он, полный душевного трепета, впервые переступил порог алтаря.
Гвоздик выправленный
В 2000 году всей семьей они поехали в отпуск на родину, одну отпускную неделю решили провести на Валааме, экскурсия по знаменитому монастырю просто потрясла. Именно на Валааме на сердце легла четкая цель – служить Богу.
– Стал отращивать бороду, внимательно и вдумчиво читать Библию и Псалтырь. Душа стала Бога любить – это совершенно особое чувство, – улыбаясь глазами, говорит батюшка Александр.
В 2004 году его рукоположили в диаконы, затем предложили принять священнический сан. Честно говорит, что испугался такого предложения.
«Кто я такой?», «Достоин ли я?» – эти вопросы сверлом крутились в голове и заставляли учащенно стучать сердце. Помог один знакомый священник, сказав:
– Мы как старые гвозди. Господь возьмет изогнутый гвоздь, выпрямит его, и он снова служит людям…
Отец Александр и сегодня спустя годы считает себя тем самым выправленным гвоздем, который после Божией правки стал служить людям.
Церковь в честь святого Георгия Победоносца, в которой он служит, небольшая, но чтимая православным людом. На службу едут православные русские, сербы, македонцы, греки, болгары.
Маленький храм стал уголком России с воздухом родного Минска, которого не хватало до спазмов в горле
Храм построили в 1963 году православные, приехавшие сюда из Харбина. Большинство храмовых икон привезены из далекой Маньчжурии.
– У Бога нет национальности, ведь все нации объединяет Бог, эту истину я понял в Австралии, – говорит отец Александр.
Приход мал, а жизнь на Зеленом континенте – штука дорогая. Поэтому священник Александр Корженевский еще работает техником в городском «Водоканале». Один день он следит за давлением воды в городской сети, другой день врачует души. И так без выходных, отпусков и праздников.
– Половина сердца осталась в Белоруссии – у меня родители в Слуцке, сестра в Минске. Здесь больше всего не хватает нашей простосердечности. Ну, вы меня понимаете, – махнул он рукой.
Говорит, что в целом здешней жизнью доволен. Старшая дочка подарила внука, живет в Сиднее. Средняя вышла замуж за православного поляка и стала пани, живет в Польше. Младшей семь лет. Она все чаще пытается отвечать ему на английском, что печалит отца Александра.
– Дома мы говорим только на русском языке. Это язык моей души, по-другому и быть не может, – твердо говорит он.
Рассказывает, что по-прежнему его главным лакомством так и остались драники. Их он готовит просто блестяще. Сложнее с пищей душевной. Признается – вчера плакал.
– В Интернете слушал «Песняров», они пели «Беловежскую пущу». Это же как вода из криницы, – поясняет он и снова смахивает рукой слезы.
…Здесь, на другом конце Земли, есть все. Или почти все. Нет только криниц, да не растут березы. Отец Александр несколько раз пытался их сажать. Не приживаются, чахнут. Он так и не понял, почему. Хотя, конечно, догадывается.
Фото Андрея Молева
Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/7381