Русские староверы из Уругвая почти 10 лет ищут свою когда-то утерянную Россию. У них особое мировосприятие и своя вера, помогающая преодолевать все испытания. Сегодня 25 староверов пытаются пустить корни на Дальнем Востоке, недалеко от нового космодрома.
Русские староверы из Уругвая почти 10 лет ищут свою когда-то утерянную Россию. У них особое мировосприятие, особые принципы, свои, столетиями не меняющиеся правила жизни, имеющие мало общего с современной действительностью, из-за чего им бывает крайне трудно выжить в нашем продвинутом мире. Но у них есть и своя вера – сильная, идущая из глубины веков. Вот она-то и помогает этим людям преодолевать все испытания. Сегодня 25 староверов пытаются пустить корни на Дальнем Востоке, в паре десятков километров от нового космодрома.
Отток космический
Город Свободный до начала возведения космической гавани России почти официально числился в ранге депрессивной территории, за последние 13 лет его население сократилось более чем на 10 тысяч человек. С работой и прочими составляющими уровня жизни в городе с вольным именем весьма проблематично.
– Отток населения и смертность превышает рождаемость, – говорит мэр города Роберт Каминский.
Каминский пытается лично противостоять отрицательному демографическому сальдо. Он отец 9 детей. Но в одиночку ему не справиться…
Район, примыкающий к городу, – сельскохозяйственно разоренный, от бывшей колхозно-совхозной жизни не осталось и следа. Большая часть трудоспособного населения за постсоветские годы «свободы» уехала, спилась или умерла. Общественную землю крестьяне получили на паи, но что делать с ней, советские люди так и не поняли. Самый легкий способ управления земельными наделами – быстрее их продать и забыть.
Так в Свободном появились новые землевладельцы, скупившие у вчерашних крестьян упавшую им с неба землю. Один из таких землевладельцев – Юрий Чернов, друг детства свободненского мэра – давно говорил, что от чистого сердца подарил бы землю-кормилицу настоящим крестьянам.
Через неделю в Свободный приехали семь бородатых парламентеров – все родственники – во главе с Федором Савельевичем Килиным
Новость о том, что в соседнее Приморье приехали семьи русских староверов из Уругвая, заинтересовала мэра Каминского.
– Староверы меня всегда увлекали. Людей более сильных духом, чем они, и более работящих найти трудно. Много читал о них, интересовался, – говорит Роберт Валентинович.
Как-то нашел он на интернетных просторах объявление о том, что несколько семей приморских староверов пострадали от пожара и им нужна помощь.
Он больше недели звонил по указанному телефону, пока не пробился через хроническую «недоступность абонента». Наконец-то трубка ответила, густой бас извинился за отсутствие связи. Поговорили за жизнь, собеседник посетовал на то, что в Приморье все хорошо, но сильно далеко от цивилизации и самое главное – «земли не хватат…»
Каминский на это не преминул заметить, что земли в его городе – целое море, цивилизация через дорогу, до национального космодрома рукой подать, а вот жить и работать на земле некому.
Через несколько дней на пороге кабинета мэра Свободного появился бородатый мужик: «Здравствуйте, вот приехал к вам лицом предстоять…» Они проговорили несколько часов, Василий Реутов называл себя «простым и не шибко грамотным». При этом вскользь поминал, что «свободно балакат» на португальском и испанском языках. В городском музее он сразил всех сотрудниц беглым чтением Библии на старославянском языке, которая десятилетиями лежала там как музейный экспонат.
Когда Юрий Чернов протянул ему нотариально заверенную дарственную на 120 гектаров земли, старообрядец удивленно крякнул, несколько секунд гладил своими лапищами «казенную бумагу», затем отвернулся и часто-часто заморгал ресницами. Откашлявшись, вымолвил три слова: «Не ожидал, благодарствую…».
Через неделю в Свободный приехали семь бородатых парламентеров – все родственники – во главе с Федором Савельевичем Килиным.
Горячая кровь без мороза не может
Шершавая лента серого асфальта выскакивает за окраину Свободного, несколько километров – и нужно поворачивать налево. Накатанная до блеска полоска мартовского снега привела к трем свежесрубленным домам.
Завидев машину, на крыльцо одного из домов вышла женщина в длинном сарафане, за ней кряжистый мужик с белой окладистой бородой.
– Метелкой нас не шуганут? – на всякий случай интересуюсь у Юрия Чернова.
– Ну, как попросим, – загадочно ответил он.
Здороваемся.
– Пошто на улице стоять-то? Заходите в хату, – степенно приглашает хозяин. И мы зашли.
Посередине большой кухни – необычная печка из двух металлических бочек. Деревянный пол, желтые стены из свежего бруса. Большой угол с потемневшими от времени иконами, тусклые медные распятия, на столе – черные от древности книги. Поймав мой взгляд, хозяин поясняет:
– Эти книги из России ушли с нашими дедами и в Россию с нами вернулись…
Федор Савельевич и Татьяна Ивановна Килины родились в Северном Китае, куда бежали их деды вскоре после того, как в России разгорелся революционный пожар.
– А корни-то наши из Сибири идут, – говорит Татьяна Ивановна.
Когда в коммунистическом Китае русским стало тесно, старообрядцы категорически не захотели возвращаться в хрущевскую действительность, добрались до Гонконга, там погрузились на пароход и уплыли в далекую Бразилию.
Спустя 8 лет, в 1968 году, они поменяли «страну кофе» на Уругвай. Говорят, что в Уругвае с землей было чуть полегче.
– Мы, крестьяне, без земли жить не можем, – говорит Федор Килин.
В Уругвае старообрядцы жили обособленной русской деревней в несколько сотен человек. Их день начинается в четыре утра с долгой молитвы и заканчивается ближе к полуночи тоже молитвой, в перерывах между которыми много труда.
Они в Латинской Америке умудрялись выращивать сою, производить мед, продавать всей округе свежие куриные яйца и вкуснющий сыр
Они в Латинской Америке умудрялись выращивать сою, производить мед, продавать всей округе свежие куриные яйца и вкуснющий сыр.
– Жили ровно – не богато, но и не бедствовали. Правда, болели часто, там климат для нас тяжел, большая влажность, кондиционеры, мы постоянно простывали. Жили только на антибиотиках. К врачам пойдем, а они говорят: «Вы русские, у вас горячая кровь, вам без холодной зимы жить нельзя», – говорит Ольга Реутова, дочь Федора Килина.
В Уругвае русские землепашцы в основном землю арендовали, платили в год за гектар «матушки» по 300 «американцев», купить участки могли немногие, плодородный гектар стоит там порядка 5 000 «зеленых».
Работали они там с «темнадцати» до «темнадцати», а жили скромно, часто в кредит. Латиноамериканские пашни требуют много удобрений, которые и съедают почти всю рентабельность.
Ольга Реутова Россию любила всегда, хотя знала ее только по песням, советским учебникам, в которых портреты Ленина и Сталина вымарывали чернилами как «бесовские». Говорит, что больше всего узнавали Россию из рассказов родителей, которые родились в Китае…
– Россия – наша Родина, она всегда в нас жила. А как же! Ну какой разговор может быть с испанцем? Он же иной человек, – машет рукой Татьяна Ивановна.
У Килиных 14 детей, 55 внуков и 53 правнука. Целая деревня работящих, благочестивых и влюбленных в Россию людей.
Как-то к староверам в гости приехал консул из посольства России в Уругвае.
– А у нас гулянка большая была, кого-то замуж выдавали. Мы его пригласили, накормили и брагой напоили. Разговорились, он оказался хорошим человеком. Не пустым, – вспоминает Федор Савельевич.
Погостив в России и поняв, что «здесь воздух другой», они решили стать россиянами
Знакомство переросло в дружбу, которая укрепила их в мысли, что в России надо побывать обязательно. Российский посол им бесплатно поставил «печатку» – так староверы называют визу – и отвез в аэропорт.
Так весной 2008 года Федор Килин с одним с сыновей полетел в Москву.
– На приглядку, – поясняет Федор Савельевич.
Он вспоминает, что их пугали Россией, «базлали», что там «много водки, мафии и никто никому не помогает».
Помолчав, он добавляет:
– Веришь, мне обидно было, что я русский, а Россию не знаю.
В Москве их ошеломило метро. На нем они добирались до Красной площади, ехать надо было с пересадками, перед которыми уругвайские бородачи и оробели, как дети малые.
– Парень к нам подходит, в галстуке, вежливый такой и спрашивает: «Вам помочь?» Вот он нас и сопроводил до самого верху. А нам брехали, что в России не помогут, – говорит Килин-старший.
Погостив в России и поняв, что «здесь воздух другой», они решили стать россиянами.
Поездом поехали до Хабаровска, к «дальней родне». Всю вагонную неделю спали урывками, не могли наглядеться на Россию. Увидев Байкал, хотели песню запеть, да не смогли. Слезы мешали…
Колхоз и дань
По своему староверскому «телеграфу» договорились, что их примут на жительство в Белгородской области.
Татьяна Ивановна Килина сознается, что уезжала из Уругвая с легким сердцем, «даже слезинки не обронила».
– Мы когда ночью с Мадрида до Москвы летели, никто из наших глаз не сомкнул. А когда самолет на посадку пошел, я в окно березы увидала, кричала на весь самолет: «Поглядите, березы! Русские березы!» – говорит Татьяна Ивановна.
Они ждали посадку на поезд: женщины в широких, дореволюционного кроя сарафанах и цветных платках, мужики все как один бородатые, в косоворотках. Девки – с длинными косами. Прохожие их пытали: «А вы где выступать будете?» Люди всерьез принимали их за фолк-группу.
На Белгородчине они пожили несколько лет, говорят, что там все было хорошо, но из них «хотели сделать колхоз», а им, вольным, чьи предки шли за веру на костер, как за околицу, эта идея пришлась сильно не по нутру. По этой причине в общине произошел раскол. Часть из них вернулась в Уругвай, другая – собралась в Приморский край, где у Татьяны Килиной жили братья двоюродные.
Говорят, что местная шпана пыталась их данью обложить, хотели поставить на «счетчик»
В Приморье осели в отдаленном сельце Дерсу.
– Там все хорошо, но земли мало и до райцентра почти 80 километров. А у нас семьи многодетные, как без земли кормиться–то? – рассуждает Федор Савельевич.
Жили куцым полем да пасеками, женщины изредка продавали вышивки. Большого спроса на их рукоделие не было.
Говорят, что местная шпана пыталась их данью обложить, хотели поставить на «счетчик». Приходилось отбиваться и жить в постоянном волнении.
За годы жизни в Приморье они, «стоптав не одну пару лаптей», все же получили российское гражданство. «Нам шибко тогда помогла Лариса, жена тогдашнего Приморского губернатора Дарькина», – говорят переселенцы.
Приамурье их покорило обилием земли, близостью к цивилизации и колоссальной поддержкой мэра Каминского.
Роберт Каминский часто идет на психологический эксперимент – приглашает знакомого бизнесмена из Благовещенска приехать посмотреть на переселенцев. Тот приедет, проникнется и чем-то поможет. Таким макаром в чистом поле построили три дома и до одного из них дотянули нитку электричества. В одном живут Килины-старшие, в двух других – их дочки с детьми – Ольга и Агафья. Их мужья сейчас на заработках. Один – в Хабаровском крае, другой в Австралии – лес валит.
У Ольги две дочки на выданье да семнадцатилетний сынок. С «выданьем» – проблема. Женихов-единоверцев и чтобы без родства до восьмого колена, найти не просто. Говорят, что Бог пошлет обязательно… А пока девки заняты вышивкой да делами по дому.
77-летний Федор Савельевич сам баню срубил! Справедливо замечает, что без бани жизни нет.
Каминский со спонсорами помог им обзавестись коровами, курами и прочей живностью. Печалится, что Ольга теленочка не спасла.
– Алексей, сын Федора Валентиновича, телка в телогрейку одевал и выходил. А Ольга застудила. Они еще к нашим морозам не привыкли, – тоном адвоката объясняет мэр.
33-летнего Алексея Килина за глаза зовут «жуком», он прошлой осенью в одиночку вспахал чуть ли не сотню гектаров зяби. Еще Алексей знаменит тем, что разговаривал по телефону с президентом России.
– Алексей – парень пробивной. Оказался на Восточном экономическом саммите, там его, колоритного, заприметил вице-премьер Игорь Шувалов – разговорились. Потом Шувалов протягивает ему телефонную трубку. Владимир Путин подробно расспрашивал его про житье в России, – говорит Роберт Каминский.
После того разговора помогли «жуку»-работяге с техникой. Теперь он обладатель новенького трактора и необходимого набора сельхозинвентаря.
«Выезжайте в Уругвай…»
Прознав про раздольные перспективы амурской жизни, изъявил желание жить в России Иннокентий Фефелов, один из 55 внуков Килиных. Приехал с женой Киликией и четырьмя детьми. С Уругваем у нас с 2011 года безвизовые отношения.
– Здесь такие просторы, аж дух захватывает, а сколько тут земли бесхозной! Наши в Уругвае и мечтать не могут о таких сокровищах, – гудит в бороду Иннокентий.
«Сокровища» для него едва не рухнули, когда в миграционной службе ему на полном серьезе заявили, что шансов стать гражданином России у него немного.
– Надо снова выехать в Уругвай, а затем въехать в Россию, но по визе. Без визы только туристы могут к нам въезжать, – чиновники были непреклонны.
От Благовещенска до Уругвая 30 часов самолетом. С четырьмя детьми и женой, беременной пятым ребенком, «прокатиться» в Латинскую Америку и обратно стоит полмиллиона рублей…
– С телефона в Интернет выхожу, новости читаю. А это у нас грехом считается. Но как без связи жить?
Иннокентию с семьей стать легальными в России помогали всем миром. Сводным оркестром помощи руководила известная российская журналистка Лидия Графова.
– Без нее бы ничего не получилась, она брала такие крепости, что нам и не снились. Потом половина сотрудников мэрии работали на то, чтобы Фефеловы стали нужны России. Кучу бумаг исписали, а сколько было звонков, и не сосчитать, – говорит Роберт Каминский.
Делали даже специальный телемост, который соединил амурских староверов с «Агентством по развитию человеческого капитала на Дальнем Востоке».
Лучшего компромисса, чем выехать в Финляндию, с которой у Уругвая есть договор о безвизовом обмене, не нашли.
– Ради того, чтобы остаться в России и чтобы мои дети не были эмигрантами, пришлось нам всем ехать в Финляндию. А там все так дорого – ужас. Самая дешевая комнатенка стоит больше ста евро за ночь, – говорит Иннокентий.
Разрешение на работу в России для Иннокентия Фефелова и его супруги – это коллективная победа десятков людей от Москвы до Свободного над бюрократическим «крючком».
Кеша подсчитал, что долги за тот вынужденный выезд в страну Суоми ему предстоит отдавать несколько лет. Это при самом хорошем раскладе. Сегодня на жизнь он пытается заработать продажей сыра, который они с женой делают на кухне.
– Сыр делать мы с малочки умеем, весной буду землю распахивать и начну дом строить, – делится планами Кеша.
Мэр Каминский Иннокентия называет «красавчиком» и говорит, что в нем он уверен.
– Он парень работящий и шустрый. У него все в руках горит…
Сегодня Иннокентий свое робкое пребывание в России называет одним словом – «счастье».
– Я с детства Россию знал. Как к бабе с дедом ни приду, там одни разговоры про Россию. Ее у нас всегда почитали и любили, называли «матушкой», – объясняет он.
Себя он считает «грешником»:
– С телефона в Интернет выхожу, новости читаю. А это у нас грехом считается. Но как без связи жить?
Говорит, что с отцом общается только на португальском и испанском языках.
– Это чтобы языки не забыть, ага, – лукаво щурится крестьянин.
Люди без страха в глазах
– Про нас как-то сказали, что мы – люди без страха в глазах. Это правда сущая, – мы кроме Бога никого не боимся, – говорит Татьяна Ивановна Килина.
На мой вопрос, что ей не нравится в России, отвечает горячо:
– Маты! Как услышу – у меня внутри все болит… А так-то мы в России горя не видели, все хорошо. Это же Родина.
Часть ее большой семьи без малого 10 лет стремится прижиться в России. Уже в третий раз пытается пустить свои корни. Другая часть родни с любопытством наблюдает за ними из Уругвая, тратя деньги на подробнейшие телефонные расспросы.
Старообрядцы из Уругвая во многом как дети. Очень русские, но не знающие Россию, им ее часто приходится открывать с неприглядной стороны.
Бесспорно, они нужны России и трижды нужны в дальневосточном безлюдье. Работящие, надежные, совестливые
Они так и не могут понять, «пошто с паспортами такая проблема выходит».
– Было бы чуток с бумагами в России полегче, с одного Уругвая бы не меньше тысячи людей сюда приехало. Тут вон земли сколько, а жить некому, – рассказывает мне 25-летний отец четверых детей Иннокентий Фефелов, который знает три языка и искренне считает грехом свой сотовый телефон.
– Понимаш, мы – как старые книги, нас заново не переделаш, – заметил Федор Савельевич Килин.
А их за эти почти две пятилетки российских исканий не раз пытались «переплести» заново. Предлагали работать скотниками за восемь тысяч в месяц, жить коммуной, детей отдавать в школу. Когда сильно настаивали, старообрядцы не спорили, а молча собирались и уезжали. Порой в ущерб себе. Они иные люди. И в общей шеренге шагать не будут.
Бесспорно, они нужны России и трижды нужны в дальневосточном безлюдье. Работящие, надежные, совестливые.
…Федор Савельевич и Татьяна Ивановна Килины оставляют после себя почти больше сотни потомков. Они умеют хранить традиции. Над ними не властно время. В любых уголках планеты им удавалось держаться вместе, оставаясь собой – горсткой русских людей, мечтавших вернуться наконец на свою настоящую родину, образ которой так свято берегли в сердце. Вернуться навсегда.
Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/7322