Амурчане пожертвовали подтопленцам панталоны 1942 года

Как реагировали жители области на ЧС в этом году?

Всемирный день гуманитарной помощи традиционно отмечают 19 августа. В Приамурье с этим праздником можно поздравить немало организаций, но прежде всего – Амурское региональное отделение Российского Красного Креста.

Как его сотрудники помогают нуждающимся по всей стране, рассказала председатель отделения Наталья Рунушкина (Охотникова).

Семья главнее

– Одно из последних событий – сбор помощи пострадавшим от паводка в Приамурье. Насколько активно откликнулись люди?

– Довольно активно. Если конкретно по Красному Кресту, то хочется отдельно выделить Благовещенск. Звонили и из Белогорска, Свободного. Мы прорабатывали вопрос взаимодействия, и люди открывали пункты сбора помощи на местах.

– А что конкретно жертвовали: вещи, деньги?

– Конечно, первым делом несли вещи. Сложно представить даже, в каких объёмах. Огромное количество собрала служба «Доброта», у нас тоже весь пункт в вещах. Но на днях мы отправили большую часть по запросам из Константиновки и Белогорска.

– Получается, вы всегда работаете адресно?

– Не только. Мы и сами связываемся с главами районов – сейчас ведём переговоры с Мазановским, Серышевским районами. Зная, что нужно конкретно, уже собираем соответствующую помощь.

Кроме того, в случае ЧС на федеральном уровне о них сообщается Международному Красному Кресту и тем организациям, которые помогают нам гуманитарной помощью. Бывает, когда мы сами не справляемся, то головной офис объявляет о сборе помощи. Также мы можем делать запросы в другие региональные отделения, как в этом году поступили в Иркутске. Но вышло так, что только наше отделение объявило акцию по этому городу – и спустя неделю паводок начался у нас. Мы даже не успели ничего отправить, потому что эта помощь оказалась необходима здесь. К тому же Иркутской области на тот момент уже была выделена и продолжала поступать помощь.

– Раз уж речь зашла об Иркутске, расскажите, с какой готовностью амурчане помогают другим регионам?

– Честно говоря, раньше помогали больше. За неделю с момента объявления акции по Иркутской области к нам поступило от силы 10 звонков. То есть не люди привозили вещи, а мы сами за ними выезжали.

Думаю, дело тут отчасти в экономической составляющей. Есть люди, у которых душа болит: они несут чуть ли не последнее, лишь бы помочь. А есть те, кто помогает в зависимости от своих возможностей. Кроме того, в последнее время ЧС участились, и люди уже не знают, кому быстрее нужна помощь – нам самим или соседям.

– А насколько сильна роль экономической составляющей: действительно ли люди меньше жертвуют потому, что средств нет?

– Да, это так. Если у человека есть финансы на благотворительность и он знает, что нужны канцелярские товары, то он купит и привезёт. Но когда стоит выбор: семья или помощь кому-то – конечно, выбирают семью. Так что состояние экономики и ситуация внутри семьи сильно влияют на возможность жертвовать.

– Готовность амурчан помогать другим в трудной ситуации сильно изменилась со времён наводнения 2013 г.?

– Сравнивать, к сожалению, не могу, так как наше отделение возникло как раз после 2013-го. Точнее, мы возобновили работу – региональное отделение существовало и раньше, но было ликвидировано в 2006-м. Заново открылись мы как раз на волне разговоров о том, что как же так: в Приамурье нет отделения Красного Креста, и помощь пострадавшим от наводнения собирают другие.

Сейчас, кстати, дела обстоят по-другому – нет прежней сплочённости. Вы заметили, сколько пунктов сбора гуманитарной помощи открылось в этом году? А хотелось объединить их, в том числе, чтобы структуры не терялись и точно знали, куда везти и откуда забирать помощь.

Объять необъятное

Фото из архива героини

– Кроме сбора пожертвований во время ЧС, чем ещё занимается Амурское отделение РКК?

– Мы успели поработать и с гуманитарной помощью беженцам, и с адресной доставкой средств реабилитации для инвалидов. Уставных направлений очень много. Заниматься ими должен, конечно, не один человек. Нужны и юристы, и психологи для работы с населением. Скажем, для повышения степени подготовленности людей к действиям в условиях ЧС. То есть наш сотрудник выезжает на обучение в главный офис Красного Креста, а по возвращении совместно с МЧС проводит занятия. Чтобы не было, как в этом году: люди от воды ушли на сопки так, что спасатели их найти не могли.

Конечно, хочется объять необъятное, но у нас в отделении не так много людей. Будем готовить добровольцев.

– Какие у вас отношения с властями?

– В 2014 г. мы начали знакомиться со всеми властными структурами, собирались плотно работать. Но это оказалось нелегко: всё меняется, люди приходят и уходят, и нужно начинать всё заново. Так что пока работаем так, как прежде. Ну, ещё были ситуации, когда минздрав региона запрашивал у нас отчёты. Но сейчас и этого нет.

Зато сейчас решается на законодательном уровне, останется ли Красный Крест общественной организацией или уйдёт в подотчёт Минздраву. Мнений много, но надеемся, что всё пойдёт на пользу, потому что сейчас у нас, как и у любой другой общественной организации, много недостатков: нехватка финансов и добровольцев, необходимость обращаться к бизнес-сообществу при формировании посылок с гуманитарной помощью, в то время как по-хорошему у нас должны быть свои ресурсы.

– Насколько я понимаю, помощи не всегда набирается с избытком?

– Избытка никогда и не было, равно как и ярко выраженной нехватки.

– А приходилось ли волонтёрам за помощью ходить в буквальном смысле на улицы?

– Конечно, бывало. Выходили, например, когда помогали Приморью во время наводнения у них.

В каждом случае мы накидываем по несколько вариантов действий. В последний раз у нас работали 4 пункта, откуда вещи ввозились в наш так называемый штаб. Работа там до сих пор ведётся: упаковывают оставшиеся вещи для дальнейшей их передачи тем, кто к нам обратится. Но после этого штаб не закроется, пожертвования продолжат принимать.

– То есть излишки хранятся на складе, пока нужда не возникнет?

– Да. И когда к нам обращаются, мы в заявке расписываем всё вплоть до размерного ряда и отправляем то, что необходимо.

– Бывали ли на вашей памяти большие пожертвования, которые запомнились или тронули вас до глубины души?

– Ну, больше бывали забавные рабочие моменты. Например, однажды нам принесли панталоны, если не ошибаюсь, 1942 года выпуска – и новые, бабушка их всё это время хранила!

Вообще, бабушки очень хорошо отзываются на призывы о помощи. По Иркутску могу отметить, что жертвовали люди уже преклонного возраста, от 60 лет. А в целом нам чаще всего помогают амурчане примерно от 35 до 70 лет.

– Каков в среднем портрет жертвователя?

– Во-первых, человек с активной гражданской позицией. Во-вторых, с большим добрым сердцем. И, наверное, этот гражданин когда-то участвовал или до сих пор участвует в общественной деятельности. Они не сидят на диване и легки на подъём.