Авиационная катастрофа, произошедшая возле жилых домов амурского Экимчана, на мой взгляд, показала мутацию безопасности, которая сложилась в малой авиации Приамурья.
Авиационная катастрофа, произошедшая возле жилых домов амурского Экимчана, на мой взгляд, показала мутацию безопасности, которая сложилась в малой авиации Приамурья.
Летом этого года летал в командировку в село Бомнак. От Зеи до эвенкийского поселения летел на избитом небом и жизнью АН-2, принадлежавшем Амурской авиабазе охране лесов. Тот полет помню до мельчайших подробностей. Командир был мужиком пенсионного возраста, второй пилот – долговязый молодой парнишка.
Дьявол, как известно, прячется в деталях. У «малых» летчиков» нет спецодежды. Сланцы, кроссовки, треники, домашние рубашки. Удивило, что во время нашего полета дверь в кабину пилотов была открыта настежь. Любой неадекват может зайти в кабину и наворотить там дел. Еще удивило, что во время полета один из «асов» курил. Вонючий дым несло в салон. «Кукурузник» с полными баками авиационного бензина – а летчик курит в полете! Россия, век ХХI…
Наш взлет походил на жесткий боевик. Самолет по дороге в Бомнак должен был сесть в поселках Горный и Хвойный, поэтому народу было немало. Летела женщина с усталым лицом и двумя мальчишками лет десяти, в клетке везли пару кроликов. Летела местная власть: глава Зейского района и председатель районного Совета.
– От винта, – привычно буркнул командир. Мотор кашлянул, чихнул, рыкнул и заглох.
– Млять, похоже фильтры барахлят, – чертыхнулся летчик в сланцах.
Нас высадили из самолета, фильтры или что-то там еще чинили минут 40. Потом мы полетели…
Наш взлет походил на жесткий боевик
Малая авиация в регионе отдана государством целиком в мелкие недра местного бюджета, состояние её соответствующее.
Как я понимаю эту жизнь, задача региональной авиаохраны – охранять леса, поля и реки. Природу, мать нашу. А перевозка пассажиров – это дело для них не профильное. Наверняка имеют формальную лицензию на допуск к «человеческим» авиаперевозкам.
Но каков контроль за авиационной безопасностью на местных авиалиниях, где летчики могут курить в полете и где не принято закрывать дверь кабины? Вопрос открытый и для меня риторический. Их пассажиры – жители амурского безлюдья – народ непривередливый, чаще всего молчаливый до безропотности. Рады и такому «сервису».
Читаю на новостных лентах, что разбившийся самолет был ровесником советской власти, выпущен этот небесный «гроб», был аж в 1990 году.
Скажите, много машин ездит по дорогам из тех, которые выпустили в 1990 году? Раритетные единицы. Каково их техсостояние, объяснять не стоит. Время и небо упахивают самолеты не меньше российского бездорожья. Есть не мной придуманное понятие – усталость металла. Не вечны ни сталь, ни «крылатый» алюминий, ни прочие фильтры и форсунки…
Пишут, что после трагедии взбодрилась транспортная прокуратура, которая сейчас разбирается в причинах беды. Один субъективный штрих об этом ведомстве.
Несколько лет назад один высокопоставленный пассажир принес на борт самолета, летящего из Благовещенска в Москву, рой пчел. Говорят, дядька был из числа пчеловодов-любителей, гость «высокий». Пчелок в салон самолета ему занести позволили. Во время многочасового полета они стали «собирать мёд» в салоне. Все закончилось истерикой пассажиров, а могло закончиться катастрофой. Я писал об этом в «Российской газете» и на нашем сайте.
Запомнил, что после этого тогдашний транспортный прокурор Благовещенска перестал отвечать на мои звонки. Полагаю, обиделся за то, что я вынес «сор из самолета». Вот этот прокурорский уровень остался в моей памяти навсегда.
И потом, убежден, что летчик, который годами тушит лесные пожары, он профессионально изменён – он более экстремален. Тушить пожар и перевозить пассажиров – это разные вещи. У нас же это объединено. Полагаю, от нищеты.
Малые аэропорты, к которым относится экимчанский, – это воздушные гавани особого класса. В России годами, десятилетиями жить далеко от мира – обязательно жить на особинку. До царя-то далеко, а в бога многие не верят.
Раздолбайство копится до определенной точки, а потом обязательно случается беда
Несколько лет назад случился шум – диспетчер экимчанского аэропорта управлял небом в дымину пьяным. Помню, как медленно, нехотя, только под давлением громкого общественного звука его уволили. По всему было понятно, что «хозяин неба» под градусом – дело для тех мест едва ли не привычное. Север Крайний…
Раздолбайство копится до определенной точки, а потом обязательно случается беда. Трагедия, которая произошла в Экимчане 7 ноября, – это из серии накопившихся. Страшно подумать, что было бы, если бы этот крылатый старик горящим факелом рухнул на крыши домов…
Хотя это всего лишь на несколько пунктов подняло бы беду в рейтинге. Ровно на сутки больше поговорили бы и чуть более громким голосом. А потом всё по привычке замело белым снегом. Снегом, которого в тех краях по-настоящему много…
Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/8049