За самым элитарным погостом России ухаживают таджикские гастарбайтеры
Новодевичье кладбище. Здесь, как нигде, смешалась вся наша жизнь. Номенклатура власти и истинный человеческий талант лежат в десятках метрах друг от друга. Роскошные памятники чередуются с невообразимым советским монументализмом и казёнными табличками на просевших холмиках, которые годами молчаливо просят: «Родственникам зайти в администрацию кладбища…»
Опередив меня ровно на минуту, в ворота Новодевичьего кладбища шумно въехал КамАЗ, до верху гружённый мелким песком. К нему муравьями кинулись черноголовые таджики, стали спешно разгружать сыпучий груз. Другие гастарбайтеры монотонно постукивали молотками: укладывали плитку на тихие аллеи погоста.
За всем этим, улыбаясь с портрета, наблюдала Людмила Зыкина. Голос России сегодняшней покоится под православным крестом, утопающем в охапках роскошных роз. Рядом с ней в белом мраморе застыла точёная фигурка балерины Улановой. На могиле богини танца цветов на порядок меньше, балетный люд, видимо, менее денежный…
В этом же ряду покоятся Марина Ладынина, Юрий Никулин, Борис Брунов. Напротив распятье из белого камня, на котором две строчки «Мстислав Ростропович» и две колонки цифр – начало жизни и её последняя дата.
Чуть поодаль придавленный огромной глыбой в виде российского триколора лежит Борис Ельцин. Что не могила, то, считай, целая книга страстей и противоречий.
Один из участков полностью отдан бывшим советским бонзам. Кого тут только нет: министры и их замы, конструкторы, множество членов всевозможных академий. Всегда удивляет природа людского тщеславия: верху памятника пишется целый абзац регалий и званий, и только потом – имя и фамилия усопшего. Наотмашь хлестануло надгробие высотой с двухэтажный дом, на котором каменная голова размером со слоновью и гордый ряд букв «Министр финансов СССР Зверев». Видимо, у того министерства, которое возглавлял покойный, кроме денег, не было ничего…
Ну, правда, встречаются редкие исключения типа таких, как «Федор Иванович Шаляпин», рядом с которым любое звание будет смотреться жалким карликом.
На могиле Николая Гоголя наконец-то появился православный крест и исчез кичливый бюст и полная нелепицы надпись: «Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза». Гоголь и советское правительство были так же близки, как Таллин и Анадырь…
Рядом тесная оградка, полная стылой воды. Здесь лежит Антон Павлович Чехов. Мелкая надпись на скромном надгробии и годы рождения и смерти. Больше-то Чехову ничего и не требуется. Он давно бессмертен…
На могиле Василия Шукшина вянут хризантемы и грустит гроздь калины красной.
Покосилась надгробная плита у некогда всемогущей Екатерины Фурцевой. Давно никто не приходил к бывшей госпоже-министерше. Засыпана пожухлой листвой могила жены Эльдара Рязанова.
На надгробии у Клавдии Ивановны Шульженко на стылом ноябрьском ветру трепыхался штапельный платочек. Такой скромный, и синий-синий… Как небо в июле.
Добрая сотка земли устлана ковром из цветов, от которого тянутся десятки венков вдоль монастырской стены. Здесь похоронены Виктор Черномырдин с супругой. Два креста, два красивых портрета. И тонны ненужных им уже цветов и скорбной веночной синтетики.
…На Новодевичьем, как нигде, лечится душа. Она просто чистится здесь жёсткой щёткой. Тут особенно чётко видно, как бренна и скоротечна жизнь, которую не способны продлить и сделать счастливой никакие миллионы, никакая власть земная, никакие награды и титулы.
Счастливой её сделает только Любовь. А долговечной – только память сердца.
Тут, что называется, без вариантов…
Источник новости: http://www.amur.info/column/2010/11/18/